Он сказал: "Проповедник, друг, — он сказал, — я стоял там и плакал, что до того плакал, что я сказал... Один из парней ехал на мотоцикле к линии фронта за Эльзасом, Лотарингией, и он сказал, что поедет туда с какой-то разведкой. И сказал... Я сказал ему: 'Сержант, мне можно поехать с вами?' Он сказал: 'Конечно, капеллан, запрыгивайте'. Он сказал: 'Вы несёте собственную...' Сказал: 'Всё нормально. Мне хотелось бы съездить с вами'. Сказал: 'Конечно, запрыгивайте'".
Сказал: "Мы поехали к той выбеленной пустыне, где не осталось ни единой травинки, ни ещё чего-нибудь". И сказал: "Пока он планировал свой материал, о котором должен был доставить сведения, или чем он там занимался, — он сказал, — я немного там побродил. Я подумал: 'Ох, вот тебе и Пасха! В этой местности, где бомбами разрушили все здания до основания, где снесли деревья пулемётными пулями. Не осталось даже травинки?" Он сказал: "О, Боже, это картина мира в один из этих дней, когда грех соберёт свою дань. Вот такая будет картина".
И сказал: "Мой—мой разум и мои глаза привлёк какой-то камень". И сказал: "Я подошёл туда, и подумал: 'Господи, почему Ты захотел, чтобы я подошёл к этому камню?'" Он сказал: "Я просто приподнял камень и, когда я это сделал, там торчала головка небольшой белой пасхальной лилии. Она была под защитой во время бури. Среди всех ядовитых газов она была под защитой, потому что была спрятана под камнем".
"Я знаю, Искупитель мой жив". О, Боже, вне зависимости от слов этого мира, скрой меня в Скале Веков, Господи. Когда пройдут бури, дай мне опять поднять голову в жизнь. Он жив, мы также будем жить. Что может сказать верующий, побывавший на этих песках, бывший свидетелем всего этого? "Я знаю, мой Искупитель жив".